Военный совет в Филях (краткое описание)

Вечером, после окончания Бородинской битвы Кутузов остался на поле сражения и позже дал приказ на следующий день атаковать противника. Однако, собранные им ночью сведения о большой убыли солдат (особенно пустовал левый фланг) смогли убедить полководца в крайней необходимости отступа за Можайск для приведения армии в порядок и для сближения с резервами, которые бы подкрепили армию. Ранним утром двадцать седьмого августа он оставляем Бородинское поле боя и выходит по московской дороге, преследуемый Наполеоном. На протяжении пяти суток Кутузов ожидал подкрепления.

Недалеко от Москвы в деревушке Фили кутузовская армия остановилась с чётким намерением победить или умереть под стенами столицы. После осмотра позиции фельдмаршал признал её крайне неудобной к сражению и собрал первого сентября 1812 года в деревне Фили военный совет, предложив решить вопрос о смене места битвы или об отходе от Москвы.

На совете мнения разделились. Беннигсен указывал на патриотизм, говоря, что стыдно отдать Москву без единого выстрела и занятый французами город произведёт в Европе скверное впечатление о России, а Барклай-де-Толли наоборот утверждал, что нужно уходить по Владимирской дороге.

После всех споров военный совет в Филях разделился на два лагеря. С Беннигсеном были согласны: Ермолов, Коновницын, Уваров, а также Дохтуров. С Барклаем Толь и Остерман с той разницей, что Толь считал лучшим способом отхода не Владимирскую дорогу, а Калужскую. Кроме того, к лагерю Барклая также примкнул и Раевский, предоставляя всё же фельдмаршалу решать какой эффект произведёт на политической арене новость о взятии Наполеоном Москвы.

Сам же Кутузов выступил с речью в которой говорил, что потеря Москвы – это не потеря всей России, но чёткая возможность сохранения армии для дальнейшего спасения Империи. А само отступление – это гибель противника в будущем.

На следующий день после собрания военного совета в Филях русская армия снимается с лагеря. Солдаты до последнего думали, что идут в обход на генеральное сражение, но скоро им всё стало ясно. С горестью в душе и мрачным безмолвием, но не придаваясь унынию и робости они вступали в Дорогомиловскую заставу, выходя по извилистым улицам Москвы на Рязанскую дорогу.

Вместе с тем, Милорадович, руководя арьергардом пытался до конца удержать стремительные атаки противника.